Любовь Константинова: Во время съёмок клипа «Сиськи» я целыми ночами рыдала

0
7323
Любовь Константинова: Во время съёмок клипа «Сиськи» я целыми ночами рыдала
Kwork.ru - услуги фрилансеров от 500 руб.

Любовь Константинова: Во время съёмок клипа «Сиськи»

АНТОН ТОЛСТОВ: Сегодня слушать музыку будем вместе с главной героиней клипа группировки «Ленинград» «Сиськи». Актриса театра и кино Любовь Константинова в этой студии. Люба, привет.

ЛЮБОВЬ КОНСТАНТИНОВА: Здравствуйте.

А. ТОЛСТОВ: Как настроение?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Очень хорошо. Как и все последние дни.

А. ТОЛСТОВ: Ты в этой студии уже была в день премьеры клипа. У нас за это время ничего не изменилось. Что изменилось в твоей жизни?

Л. КОНСТАНТИНОВА: В моей жизни появляется какой-то внутренний стержень, потому что каждый день мне приходится выслушивать очень-очень много разноплановых мнений людей. И все почему-то считают, что именно я должна выслушивать их.

А. ТОЛСТОВ: И отвечать за всех.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, и отвечать за всех. Меня очень радует, когда люди оценивают в целом нашу работу, что это делала целая команда. Потому что когда меня начинают спрашивать о том, почему так сняли, что там в конце с причёской, о ляпах, я говорю: ребята, подождите, я тут ни при чём.

А. ТОЛСТОВ: Я слушателям расскажу, что ты только что попросила розетку для того, чтобы зарядить свой планшет. Разряжается быстро, говоришь.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Очень, вдруг, резко стало. Вчера Сергей Владимирович выложил мою фотографию у себя в Instagram.

А. ТОЛСТОВ: Сергей Владимирович Шнуров.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да.

А. ТОЛСТОВ: Я поясню: его так уважительно все называют на площадке, в том числе актёры. А с чего это пошло?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Мне кажется, он просто большой и великий человек, творец. Поэтому называть его Шнур — может быть, в 14 лет я могла себе это позволить, а теперь уже, как-то приобщившись к этому, нет.

А. ТОЛСТОВ: Ты говорила, что общалась с ним только по телефону.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Это была не я, это были наши продюсеры. Он звонил и разговаривал со всей съёмочной группой по громкой связи. Мне об этом просто рассказали. Это прекрасная история: когда я лежала под тазом, мне об этом рассказали.

А. ТОЛСТОВ: Но с тех пор контактов не было?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Иногда он пишет очень приятные комментарии к Instagram, когда я с чем-то поздравляю всю группу. Первый раз это было, когда мне сотни человек стали писать: «Ура, у вас пять миллионов просмотров, у вас шесть миллионов просмотров!» А я сидела дома и не понимала, в чём важность. Потом я поняла эту систему, что всех надо поздравлять, и он стал на это реагировать, написал, что я молодец.

А. ТОЛСТОВ: В личку? Переписываетесь?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Не переписываемся, конечно. Он просто написал о том, что я молодец.

А. ТОЛСТОВ: Я смотрю, ты разобралась в Youtube, куда он выводит, какие просмотры, в какой момент. Познакомилась ближе с технологией интернета.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, я раньше в интернете меньше сидела. Это и хорошо и плохо, потому что сейчас я провожу слишком много времени в социальных сетях. Было бы здорово не так часто это делать.

А. ТОЛСТОВ: Но это приятное чувство?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Конечно, приятное. Конечно. Потому что на меня выливается очень мало отрицательных мнений людей. Это странно и это приятно, потому что клип эпатажный, вызывающий вопросы. Но при этом люди пишут конкретно об актёрской игре, о том, что они ждут чего-то дальнейшего, чего-то большего в плане кино и так далее. И пишут о том, что они поверили, узнали себя. Вот это, наверное, самое приятное, когда девушки начинают писать: «Это не ты, это я в клипе. Это меня так бросили. Это я так плакала и пила».

А. ТОЛСТОВ: И что ты отвечаешь? Какие-то слова поддержки: молодец, давай, держись!

Л. КОНСТАНТИНОВА: Я всем пишу спасибо, я пока не знаю, как это надо. Мне говорят, игнорируй. А я не могу, человек же написал, потратил своё время, соответственно, надо ему ответить.

А. ТОЛСТОВ: Вот она слава.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Не знаю, наверное. Я до сих пор не понимаю, что это такое.

А. ТОЛСТОВ: Но ведь так и произошло, что ты утром проснулась в пятницу, в день выхода клипа — и всё.

Л. КОНСТАНТИНОВА: И всё перевернулось. С этого момента мой телефон стал моим врагом, потому что он просто разрывается. Я иногда просто не могу завести себе будильник, потому что все звонят, каждую минуту. Сейчас уже поменьше, и слава богу, потому что надо жить дальше, этим клипом я не ограничивала свою творческую жизнь. Сейчас всё потихоньку сходит на нет, и меня это радует.

А. ТОЛСТОВ: Больше 10 млн просмотров в Youtube. Следишь?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Честно говоря, да.

А. ТОЛСТОВ: Я тоже — интересно что дальше.

Л. КОНСТАНТИНОВА: У меня ещё родители в этом плане смешные люди: я прихожу домой, а они мне сразу: «Люба, у тебя столько-то просмотров. Люба, мы увидели такую-то статью, а ты там сказала так-то».

А. ТОЛСТОВ: Не осуждают? Как они вообще отреагировали?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Нет, они самые главные фанаты. Я устаю от этого, потому что они постоянно говорят со мной про клип. Я прихожу домой, и они мне сразу начинают рассказывать, где, кто и что прокомментировал, написал. Они совсем не осудили. Были разные мнения взрослых людей, с которыми я общаюсь, но они очень лояльно к этому относятся.

А. ТОЛСТОВ: А когда родители узнали, что ты будешь сниматься? Или ты снялась и по факту показала видео?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Заранее, конечно. Это было ещё за месяц-полтора до того, как клип вышел, когда меня утвердили. Это была тоже смешная история. Я пришла домой с других проб на сериал, а на следующий день должна была идти на пробы к «Ленинграду». Я прихожу домой и говорю: «Папа, что-то мне как-то не понравились эти пробы, и я их провалила, специально». Папа говорит: «Что?! Ты не будешь сниматься у Шнура? А что же я буду рассказывать свои друзьям? Ты что! Ты меня лишила такого прекрасного события!» Я говорю: «Нет-нет, папа, пробы к Шнуру завтра». Он говорит: «Так, чтобы завтра собралась и всё сделала на 100 %». Вот я папу попыталась не расстроить.

А. ТОЛСТОВ: То есть он знаком с творчеством «Ленинграда».

Л. КОНСТАНТИНОВА: По-моему, все с ним знакомы так или иначе.

А. ТОЛСТОВ: Мы ещё поговорим о твоём творчестве в МДТ. Давай перейдём к музыке. У тебя большой трек-лист.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Мой любимый.

А. ТОЛСТОВ: Тут так всё разнопланово, и, знаешь, ничего современного нет. Ты слушаешь что-нибудь?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, я, например, большая поклонница «Сплина». Но вообще я просто была воспитана на другой музыке. Родители меня воспитывали на музыке Анны Герман, Муслима Магомаева, Клавдии Шульженко. Это то, что я слушала всю жизнь. И к современной музыке я приобщилась сравнительно недавно. Но приобщилась мощно, потому что вместе с песнями Анны Герман я уважаю творчество Oxxxymiron, рэп-исполнителя.

А. ТОЛСТОВ: А за что он тебе нравится? Мне Oxxxymiron тоже импонирует.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Я люблю его за то, что у него есть очень крутая позиция, которую он не стесняется. Собственно, это же есть у Сергея Владимирович Шнурова, позиция, которую ты не стесняешься высказывать напрямую, не пытаясь её скрашивать и цветочками прикрывать. Очень серьёзная человеческая позиция. Он у меня постоянно в плей-листе. Когда я о чём-то думаю, он помогает мне думать.

А. ТОЛСТОВ: Там и очень серьёзная работа с текстами.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, конечно.

А. ТОЛСТОВ: То есть если послушаешь, а потом ещё и прочитаешь отдельно, это в другой ипостаси предстаёт. Давай с Герман начнём.

Л. КОНСТАНТИНОВА: С удовольствием.

Любовь Константинова: Во время съёмок клипа «Сиськи» я целыми ночами рыдала

А. ТОЛСТОВ: «Город влюблённых людей».

Л. КОНСТАНТИНОВА: Хорошая песня, я её очень люблю.

А. ТОЛСТОВ: А с чем она связана? Когда ты слышишь, какие образы в первую очередь возникают?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Театральная академия. Мне её впервые в жизни показал мой однокурсник в Театральной академии. И я была покорена музыкой, даже не самой песней, не текстом, а тем, какая нежная, замечательная, возвышенная музыка. И я до сих пор её всегда слушаю — и что-то советское вокруг меня, очень хорошо. И голос её я очень люблю, нет таких голосов сейчас, мне кажется. Очень жалко.

А. ТОЛСТОВ: Интересно то время, о котором поёт Анна Герман?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Конечно. Мне всю жизнь казалось, что я родилась не в то время. Все эти советские фильмы, советская музыка — это то, к чему у меня на 100 % лежит душа. Сейчас я сидела и думала: как хорошо, как она замечательно поёт про наш город. Но сейчас ты выходишь на улицу — и эта музыка идёт вразрез со временем. Очень жаль.

А. ТОЛСТОВ: А что было там, с твоей точки зрения, чего нет здесь: в нас, в городе?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Очень хорошо по этому поводу говорила педагог по философии в Театральной академии. Она нам говорила о том, что раньше люди доверяли друг другу. Как раньше жили в Ленинграде: всегда были открыты все двери — заходи, пожалуйста, никто ни у кого ничего не возьмёт, не украдёт ни в коем случае. То есть все были рады друг другу. А сейчас глобальное недоверие, даже боязнь других людей. Она говорила: «Мы шли по улице и здоровались друг с другом, потому что не боялись. Понравился нам человек — мы подошли, с ним поздоровались». А сейчас нет такого, все люди обособлены, ходят по своим делам, голову опустив. Может быть, это, конечно, наивное ощущение, что тогда было вот так. Мне нравится наше время, но не нравится, что сейчас нет глубины, искренности, в творчестве даже больше, в творчестве музыкантов, режиссёров. Очень хочется добиться того, что было тогда.

А. ТОЛСТОВ: Но в то время группировка «Ленинград», мне кажется, никак не могла существовать.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Не могла, конечно. Но это зов времени. Я не против 2016 года, я за него. Поэтому я и снялась в этом клипе. Надо говорить своему времени «да» — и тогда оно тебя примет. Мне давно об этом говорили, и я очень эту мысль люблю. Если ты любишь место, где ты живёшь, если ты любишь время, в которое ты живёшь, оно тебя примет.

А. ТОЛСТОВ: «Город влюблённых людей» — это о каком-то несуществующем городе или можно сказать так о Петербурге?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Можно, конечно. Сейчас мне кажется, это про Петербург. Мне кажется, это про тебя. Это может быть про любой город, в котором ты находишься. Если тебе хорошо внутри, если у тебя покой, если у тебя счастье спокойное внутри, то это будет про тебя.

А. ТОЛСТОВ: Но сам город тоже влияет.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да. Петербург особенно. Поэтому я сюда и вернулась. Я же сначала полтора года училась в Москве в театральном вузе, но не смогла жить с этим городом.

А. ТОЛСТОВ: Почему Москва была изначально?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Мне было 17, я наслушалась историй, что надо уехать далеко-далеко, там тебя ждёт великое будущее.

А. ТОЛСТОВ: До этого ты была в Москве?

Л. КОНСТАНТИНОВА: В четыре-пять лет с родителями. Глобально нет. А тогда я просто села на поезд, приехала — и вдруг все театральные вузы, которые в Москве, — это счастливый год у меня был — открыли передо мной двери. Я поступила в ГИТИС и во МХАТ. Выбрала Школу-студию. Я была очарована зданием, мастером, курсом, который он набрал. Всё это очень глубоко в меня вошло и до сих пор во мне сидит, то есть любовь к этому месту. Но я не смогла жить в этом городе. У меня там не было никакого вдохновения. Было ощущение, что это рабочий муравейник, конструктор. Я по вечерам зачитывалась стихами, у меня каждый день была с собой книга Вознесенского, Евтушенко, Цветаевой, всего что угодно. Я просто читала, чтобы не видеть вокруг себя пустоты, вот этого конструктора. Не знаю, почему так произошло. Поэтому и вернулась.

А. ТОЛСТОВ: Говорят, если год в Москве выдержишь, то дальше уже будет проще.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, проще, но только я внутри себя задавала вот эти вопросы: почему мне некомфортно и может ли мне быть лучше в этой же сфере, но в другом месте? И когда я переехала, оказалось что да, что есть гармония между местом, где ты живёшь, и местом, где ты учишься. И тогда это сливается воедино, и твоя учёба перестаёт быть работой. Кажется, Мэрилин Монро говорила: найди работу, которую ты будешь любить, и тебе не придётся работать ни одного дня в твоей жизни. Здесь именно это и произошло. Когда тебе хорошо, когда тебя радует всё, что ты видишь вокруг: пейзажи, архитектура — я люблю её каждый день заново. И работать здесь, соответственно, легче и приятней.

А. ТОЛСТОВ: А как же перспектива? Всё-таки в Москве её, наверное, больше, чем в Петербурге.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Говорят, да. Я почему-то сейчас думаю, что твой путь независим от того, как должно быть и как привыкли думать люди. Находясь здесь, я думаю, что не добилась бы такого, если бы была в Москве. Именно потому, что это не была моя зона комфорта. Я бы не нашла там театр. За последние два дня Малый драматический театр просто поглотил меня своей атмосферой. Оказалось, что там есть что-то старое, что ты можешь только чувствовать, энергия, атмосфера времени во всём: в том, как проходят репетиции, как актёры чувствуют себя на сцене, в том, о чём говорит Лев Абрамович Додин на репетициях. Это что-то невероятное. Как в книгах описывается: когда мастер говорит, а вся труппа сидит, затаив дыхание, и боится пропустить хоть одно слово. Вот именно это произошло с мной в последние два дня. Я как-то даже отвлеклась от суматохи, связанной с последними событиями с нашим клипом, который я тоже очень люблю. Но тут я почувствовала приобщение к глобальному творчеству.

А. ТОЛСТОВ: Труппа, кстати, как тебя приняла?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Очень хорошо.

А. ТОЛСТОВ: Не сказали «это та самая» — про клип?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, об этом знали, но пока я мало чего слышала о том, что это кого-то смущало. Наверное, это кого-то смущает, и я ни в коем случае не претендую на то, чтобы все встали стройными рядами и поддержали этот клип. Но клип этот — не единственное что я могу в профессии. Поэтому я прихожу в театр — и дальше начинается работа.

А. ТОЛСТОВ: Но теперь это надо доказывать.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, доказывать заново. Так я бы просто пришла студенткой из вуза, чистый лист, а так немножко все знают, что ты можешь. И то, что ты показала на экране, становится твоими рамками. Поэтому за них надо срочно выходить.

А. ТОЛСТОВ: В театре оценивали игру или не доходило до этого?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Мне было приятно несколько раз услышать от актёров, что это хорошая актёрская работа. Было такое, подходили.

А. ТОЛСТОВ: А Лев Абрамович?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Нет, конечно. Я не думаю, что это его интересует. Но я не думаю, что это станет проблемой. Потому что на ближайших же репетициях я буду доказывать, чего я стою как театральная актриса. Это всё-таки очень разные жанры. Сняться в клипе и сыграть роль в театре — это катастрофически разные жанры.

А. ТОЛСТОВ: А в чём разница?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Я вообще, когда впервые оказалась перед кинокамерой, поняла, что это другая профессия, которой меня не учили. И у меня первое ощущение было полнейшей паники. У меня в дипломе написано, что я актриса театра и кино, и при этом я на ноль процентов актриса кино. Когда я впервые снималась в кинофильме Алексея Викторовича Козлова «Золотой транзит», — мы снимали на протяжении трёх недель — это была паника, катастрофа, потому что я приходила каждый день домой и понимала, что я ничего не понимаю про профессию. В театре как-то гораздо проще существовать. Ты на сцене, вошёл в свет — а дальше играй. Душа нараспашку, играй, погружайся, будь в обстоятельствах. А здесь надо параллельно держать 100 объектов: не отбрасывать тень на партнёра, стоят в свету, чтобы лицо твоё не делало, не дай бог, ничего лишнего, что самое страшное для театрального актёра, потому что мы привыкли играть на последний ряд. В кино надо играть, как будто в полусне. То есть с этим было очень-очень трудно смириться. Руки тоже — в театре они проще работают, а в кино ты должен себя держать. И при этом непонятно, что видят по ту сторону камеры, видят ли они правду за тем, что ты пробуешь. Но я в это безумно влюбилась. При этом я каждую ночь рыдала: и во время первого кинофильма и во время клипа я приходила домой и целыми ночами рыдала.

А. ТОЛСТОВ: Это усталость?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Нет. Оттого, что всё приходит после. Правильные оценки, все правильные реакции, всё, что ты мог сделать там, до тебя доходят, как только ты выходишь от камеры.

А. ТОЛСТОВ: А поменять уже нельзя.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Поменять уже нельзя. Всё, твой дубль сыгран. Как говорит Фаина Раневская, «в вечность ты уже плюнул». И это осознание того, что ничего нельзя исправить. В театре-то можно. На сцене уже нельзя, во время спектакля, но до этого у тебя будет 20 тысяч репетиций, и ты сможешь построить себе такую схему, к которой не подкопаешься по-зрительски. А тут ты сделал, сказали «спасибо, снято» — и как дальше жить, ты не знаешь.

А. ТОЛСТОВ: Пришло сообщение от нашего слушателя: «Поздно включил радио. Гостья — героиня какого именно клипа группировки «Ленинград»?» Мы не скрываем. Называется «Сиськи». Любовь Константинова, актриса театра и кино. Мы слушаем песни, которые каким-то образом связаны с жизнью нашей героини. Мы послушали песню Анны Герман «Город влюбленных людей», а слушатель пишет: «Наверное, она влюблена сейчас».

Л. КОНСТАНТИНОВА: Я отказываюсь отвечать на эти вопросы. Я не знаю. Мне кажется, я влюблена каждый день, если честно. Наверное, я просто актриса, поэтому я могу влюбиться в метро, на улице и просто прекрасно этим чувством, ощущением жить. Во-первых, если ты актриса, ты всегда влюблена в кого угодно: в персонажа, в своего партнёра, потому что на сцене это просто необходимо. А в жизни — я не знаю, может быть, и влюблена.

А. ТОЛСТОВ: Любить можно и город.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Любить можно и театр. Я люблю всё, что со мной сейчас происходит. Я люблю Малый драматический театр, я люблю город, в котором нахожусь. Сейчас меня устраивает всё в моей жизни. Это дикая гармония, сейчас всё сложилось.

Любовь Константинова: Во время съёмок клипа «Сиськи» я целыми ночами рыдала

А. ТОЛСТОВ: Грязный Койот спрашивает: «Пишет ли Любовь стихи?»

Л. КОНСТАНТИНОВА: Любовь стихи не пишет. К сожалению, она их только читает. Но Любовь фанат стихов. Я не могу без них жить, это правда. Я ни в коем случае не красуюсь, это то, без чего моя жизнь невозможна. У меня вся комната завалена безумным количеством книг со стихами, и я абсолютный фанат поэзии в любом её виде. В этом плане я поэтический меломан, потому что читаю всё: от Мандельштама до Вознесенского, Пастернака, Цветаевой и Бродского. Я вообще абсолютный фанат Бродского. Это то, что вдохновляет на раз. То есть ты проснулся абсолютно пустым, провёл полчаса с книгой — ты готов идти в профессию сегодня.

А. ТОЛСТОВ: То есть это нужно для работы.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, но это нужно и для жизни, потому что бывают такие дни, когда театра у тебя нет, и тут ты вспоминаешь, что ты обычный человек. А актёрам в этом плане очень трудно, потому что когда ты просыпаешься, и у тебя сегодня нет работы, отсняли клип, фильм, до театра ещё целый месяц, ты вдруг вспоминаешь, что ты простой человек. И без работы очень трудно жить. Ты вообще не понимаешь, что тебе делать в этой жизни. Поэтому приходится заменять творчество чужим творчеством: ты читаешь стихи, книги.

А. ТОЛСТОВ: Это петербургские авторы в первую очередь?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, больше петербургские, потому что их проще понять.

А. ТОЛСТОВ: Это фантазия, необходимость ассоциировать с местом?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Нет. Я думаю, что мне не важно, где были написаны стихи, важно о чём они. Конечно, Пушкина и Лермонтова я читаю. Хотя, это тоже Петербург.

А. ТОЛСТОВ: Сложно вспомнить, кто не из Петербурга.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Ахматова. Хотя до Ахматовой я ещё не доросла всё-таки.

А. ТОЛСТОВ: А любимое есть что-то?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Бродский и Цветаева. Они вдвоём любимые.

А. ТОЛСТОВ: Когда ты поняла, что ты хочешь быть актрисой?

Л. КОНСТАНТИНОВА: В пять лет. Мы всё детство вспоминаем по рассказам родителей. Родители мои рассказывают, что в пять лет я сказала, что я пойду в театральную студию, и лет с шести я туда и пошла. Вру! Я ещё в детском саду заявила, что буду играть главную роль на каком-то там утреннике и играла роль Козы.

А. ТОЛСТОВ: Это первая роль.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Это было замечательно. Я помню, как я это репетировала. Это была феерия, когда я выходила и на меня смотрели люди. Это был первый раз, когда я оценила, что это за профессия, когда ты что-то делаешь, а на тебя смотрят, да ещё и с удовольствием.

А. ТОЛСТОВ: Это энергия.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Это не просто получение энергии, это её отдача, и при этом ты получил столько, сколько отдал. Это самое важное в профессии. Потому что бывают спектакли: вроде ты его сыграл, но вышел пустой, расстроенный. Значит, не отдал, пожалел, оставил всё для себя.

А. ТОЛСТОВ: А где энергию брать. Говорят, что Петербург, порой, эмоционально тяжёлый город. Сложная погода.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Петербург Достоевского: как описывают обычно, что он высасывает энергию, серость, жёлтость, гробы.

А. ТОЛСТОВ: Люди хмурые проходят по улицам. Где ты берёшь энергию?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Главное, самому не становиться таким человеком с улицы. Я недавно поняла, что весь секрет в смене обстановки, что раз в месяц, в два месяца обязательно надо куда-то уехать. Причём можно сесть на электричку и доехать до Бологого и провести там два часа — бывало и такое.

А. ТОЛСТОВ: А что делать там два часа?

Л. КОНСТАНТИНОВА: У меня была там дача. Или можно уехать за город, куда угодно. Сейчас я больше всего люблю ездить в Москву, потому что я к ней не привязана. Когда я немного чувствую, что измоталась здесь, улицы кажутся мне одинаковыми, я просто еду в Москву на пару дней, общаюсь с людьми, которые живут там, получаю от них заряд бодрости.

А. ТОЛСТОВ: Москва более энергичный город.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да-да-да, когда устаёшь здесь, очень здорово поехать туда и напитаться вечно рабочим состоянием и неумением уставать. Вот этому действительно можно у москвичей поучиться. По ним не видно, что они устали. Не знаю, хорошо это или плохо, но подпитаться этим можно.

А. ТОЛСТОВ: Слушатель как раз спрашивает: «А если позовут работать в Москву, поедете?»

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, конечно, потому что теперь это уже профессионализм называется. Во-первых, в Москве замечательная киностудия «Мосфильм», на которую я мечтаю попасть как актриса. Поэтому, если позовут туда работать, — конечно.

А. ТОЛСТОВ: А если надолго, ты сможешь совладать с собой?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, естественно. Учёба — это одно дело, ты всё-таки здесь постигаешь профессию. А когда ты её чуть-чуть постиг, потихонечку к ней приближаешься, уже можно ехать. Во-первых, это опыт, во-вторых, это твоё движение наверх. Это не так страшно.

А. ТОЛСТОВ: Но ты хотела бы, чтобы про тебя говорили «петербургская актриса»?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Конечно.

А. ТОЛСТОВ: «Она идёт по жизни смеясь», «Машина времени» — ещё одна песня из твоего трек-листа. Это про тебя?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Это мой гимн: со всем легко расставаться надо в жизни, я думаю.

А. ТОЛСТОВ: Удаётся?

Л. КОНСТАНТИНОВА: На деле сложно, но когда это в себе культивируешь, это гораздо легче. Всё надо отпускать легко, и тогда гораздо легче доверять своей судьбе. Можно отпустить, ничего страшного. Потоскуешь немножко — ничего, переживёшь.

А. ТОЛСТОВ: А старые вещи легко выкидываешь?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Я их теряю. Я в этом смысле совершенно безалаберная, я теряю всё. Самые дорогие вещи в мире я теряю на раз. Ничего у меня не задерживается, поэтому эта песня мне и близка.

А. ТОЛСТОВ: Вопрос от нашего слушателя Молчаливого Боба: «Роль мечты: Офелия или какая-нибудь Лариса Огудалова?»

Л. КОНСТАНТИНОВА: «Какая-нибудь Лариса Огудалова»! Роль мечты — Татьяна Ларина. Я недавно давала интервью и сказала, что это Элиза Дулиттл из «Пигмалиона», а потом я поняла, что я соврала. Всё-таки Татьяна Ларина — это то, к чему стремиться и стремиться. Эти роли обе хорошие, но я считаю, что «Онегин» — это в принципе лучшая в мире книга. Я не знаю, осудят меня за это или нет, но я думаю, что ничего масштабнее и глубже ещё пока никто не написал. Поэтому роль Татьяны для меня в этом плане идеальна. Надо пройти огромный путь и очень сильно измениться от того, как ты начинаешь играть, и к тому, к чему ты приходишь. Нужно чтобы произошло катастрофическое изменение в тебе как в актрисе, как в человеке, как в личности. И над этим очень интересно работать.

А. ТОЛСТОВ: Ты это в школе поняла?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Нет, я это поняла, пока шла сюда к вам. Я думала о том, что будет вопрос про роль мечты, и вдруг поняла, что знаю ответ на этот вопрос. Татьяна Ларина, и даже я не уверена, что в театре. Потому что в театре очень легко переиграть всё. Там нет ничего такого, что закрепляется. Ты всё равно каждый день разная будешь — если ты хорошая актриса. Как учат в хорошей театральной школе, смотреть надо на сегодняшнего партнёра, который с тобой играет. Соответственно, ваша линия будет меняться. А хочется так сыграть Татьяну Ларину, чтобы осталось, раз и навсегда. По-детски, наивно, но хочется именно в кино.

А. ТОЛСТОВ: То есть кино тебя захватило всё-таки.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, конечно. Теперь я мечтаю о нём, потому что это очень здорово — ощущать себя там и понимать, какая на тебе лежит ответственность. Когда 50 человек — и это ещё не порог — смотрят на тебя и ждут, что ты сейчас воспроизведёшь нужную эмоцию, это непередаваемое ощущение. И ты должен в эту секунду сделать всё так, как прописано в сценарии: заплакать, засмеяться, чувствовать себя именно так как надо. Это большой азарт. Для меня кино — это минное поле. Надо по нему так аккуратно пройти и нигде не споткнуться, иначе это всё останется зафиксированным. Я в этом плане человек азартный, поэтому мне хочется сделать большую-большую роль в кино, и сделать её достойно.

А. ТОЛСТОВ: Но в кино ведь нет энергии из зала, которую ты почувствовала, когда была Козой, ещё в детском саду?

Л. КОНСТАНТИНОВА: В кино ты сам себе энергия. В этом, наверное, вся разница. Хотя, с другой стороны, вот снимали мы клип: если бы не режиссёр, если бы не Анна Пармас, не было бы ничего. Она здесь и сейчас подпитывала настолько сильно, находила такие слова, которые тебя просто мгновенно включали. «А вспомни секунду, когда тебя всю корёжило изнутри, а теперь давай легче, а теперь просто протестуй против всего, что ты нажила за всю жизнь». И всё получается. В кино, которое мы снимали до этого, было немножко по-другому. Там ты действительно чувствовал, что только ты сам себе энергия. Всё начинается в восемь утра, как к этому подготовиться, я до сих пор не знаю. Особенно сложно, сидя в грим-вагоне и попивая кофе, настроиться на военную драму и так далее. Но приходится. И в этом пересиливании себя и своего ленного организма, который хочет отдыхать и не хочет ни о чём переживать, и есть самый кайф профессии. Ты обязан в эту секунду быть включённым. Прекрасно говорил мастер во МХАТе Виктор Анатольевич Рыжаков: «Всегда разрабатывайте своё чувствилище, тогда оно вовремя придёт вам на помощь: на площадке ли, перед камерой ли. Чувствилище должно быть разработано. Тогда тебе стоит нажать одну кнопку внутри себя, задать себе конкретный вопрос — всё: и слёзы сами польются, и будешь ты настоящий, и будешь переживать по-настоящему, и будешь ты с партнёром в мощной связке».

А. ТОЛСТОВ: «Чувствилище» — это новое слово, которое я для себя сейчас открыл.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Очень хорошее слово.

А. ТОЛСТОВ: Получается это?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Я думаю, что да. На данный момент мне в кино помогал тот опыт, который я приобрела в Театральной академии. У нас было 37 спектаклей, где я играла девушку, которая потеряла жениха, умершего в море. И когда мне нужно было сыграть трагическую сцену в кино, это пришло на помощь. У тебя уже есть багаж, который ты включаешь мгновенно, и дальше всё по накатанной, только нужно держать все эти объекты, типа света, тени, точки, на которой ты должен стоять, партнёров и так далее.

А. ТОЛСТОВ: Но кино — это больше профессиональный интерес или ты бы себя хотела видеть всё-таки актрисой кино?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Я пока не знаю. Может быть, через пару лет я отвечу на этот вопрос. Я поняла, что свою судьбу надо любить, и нельзя её запрограммировать. Я когда-то говорила, что буду играть только в театре, никогда не буду сниматься, зачем мне это нужно, вот великое искусство театра. Сейчас я понимаю, что нет. Другое время — с людьми надо говорить с экрана. Всё меньше и меньше людей, к сожалению, имеют материальную возможность сходить в театр на хороший спектакль. Билеты в хороший театр стоят дорого. Соответственно, если ты можешь говорить с ними каким-то таким же большим языком с экрана, надо делать это, пока ты молодой, пока ты в энергии, пока тебе есть о чём говорить. Сейчас у меня кино и театр стоят наравне. Хотя, конечно, театр — это то, через что я вошла в профессию, а кино — это то, к чему я пытаюсь прийти.

А. ТОЛСТОВ: Но многие сейчас смотрят фильмы — если говорить об атмосфере — на экранах компьютеров, на телевизорах. Это что-то другое или не принципиально важно?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Можно же создать на экране атмосферу, можно. В советском кино атмосфера похлеще, чем в любой театральной сцене. Ты просто включаешь комедию Гайдая — и оказываешься в центре театрального действия. Я думаю, что всё зависит от команды: режиссёра, оператора. Сумеют они создать атмосферу — будет круто, тогда с тобой будут разговаривать, тогда тебе будет не страшно, что это не сцена, не страшно, что всё это на самом деле зелёный фон.

А. ТОЛСТОВ: Я даже здесь говорю о восприятии. Например, Рената Литвинова считает, что её фильмы нужно и можно смотреть только в кинотеатрах, потому что любой её фильм, как она говорит, сделан для большого экрана, там прорисовано всё.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Конечно, в кинотеатре своя атмосфера. Кинотеатр в этом плане ближе к театру, потому что свет гасится, ты сидишь как зритель и есть разделение между тобой и искусством. Ты зритель, а там искусство, оно далеко от тебя. А когда ты сидишь с планшетом и смотришь «Титаник», тебе становится как-то неловко.

А. ТОЛСТОВ: Некоторые с телефонами сидят.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Это вообще катастрофа. С другой стороны, а если нет другой возможности, если не идёт «Титаник» сейчас в кино, что мне делать, я фанат.

А. ТОЛСТОВ: Да, только на большом-большом телевизионном экране дома смотреть. У тебя написано «артистка-стажёр», это я увидел на твоей странице «ВКонтакте».

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, я закончила курс Сергея Дмитриевича Черкасского, и всё-таки я не училась в мастерской Льва Абрамовича Додина. Чтобы стать, я думаю, актрисой Малого драматического театра, ты должен пройти хотя бы часть школы, как бы если бы ты учился у него на курсе. Поэтому сейчас будет год стажировки. Как говорит Лев Додин: «Мы присматриваемся к вам, а вы присматриваетесь к нам — нужны ли мы друг другу».

А. ТОЛСТОВ: Почему МДТ?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Так решилось само собой. Меня позвали туда показаться. В тот момент, когда все думали, в какие театры идти, я, честно говоря, думала про Москву, потому что я знаю эти прекрасные театр Фоменко, Вахтанговский театр, о которых бы я мечтала, если бы не появился в моей жизни Малый драматический театр. А тут меня туда привели и попросили показаться. И я показалась. Через неделю был ещё один показ, после которого меня взяли. Всё. То есть это не то же самое, что без меня меня женили, потому что всё-таки я была там, внутри этого всего действия.

А. ТОЛСТОВ: Когда тебя можно будет увидеть на сцене?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Я думаю, что уже в октябре. Надеюсь. Если сейчас нас потихоньку начнут вводить в спектакли, я надеюсь, в октябре-ноябре меня можно будет увидеть.

А. ТОЛСТОВ: А в ноябре концерт «Ленинграда» в Петербурге.

Л. КОНСТАНТИНОВА: 25-го, я сегодня увидела. Я бы очень хотела на него сходить, но я не знаю, во-первых, как это сделать.

А. ТОЛСТОВ: Написать Шнурову.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Ну я не знаю, имею ли я право написать Шнурову.

А. ТОЛСТОВ: Мне кажется, после 10 млн просмотров ты имеешь полное право.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Зависит от моего расписания. Я бы безумно хотела, я бы плясала там как сумасшедшая. Но надо сначала узнать свою занятость.

Любовь Константинова: Во время съёмок клипа «Сиськи» я целыми ночами рыдала

А. ТОЛСТОВ: В финале программы давай выберем, что мы поставим: Армстронга или Гейнор.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Всё-таки Гейнор. Армстронг — это атмосфера, а Гейнор — опять гимн, только уже из Америки, на другом языке спетый.

А. ТОЛСТОВ: Но это про тебя или нет?

Л. КОНСТАНТИНОВА: Это песня про меня. Если возвращаться к теме клипа, это песня, с которой я переживала все самые страшные моменты расставания с молодыми людьми. Она всегда со мной в эти моменты, поэтому она будет в тему сегодня. И она всегда так поднимает настроение. Она споёт — и мне становится легче. Пусть всем станет легче. Нет проблем.

А. ТОЛСТОВ: Тем более, что мы тоже расстаёмся с тобой.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Да, к сожалению.

А. ТОЛСТОВ: Будем ждать тебя снова здесь.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Спасибо.

А. ТОЛСТОВ: Любовь Константинова, актриса театра и кино, главная героиня клипа группировки «Ленинград» «Сиськи» была в этой студии. А в завершение Глория Гейнор.

Л. КОНСТАНТИНОВА: Ура! До свидания.

Источник

НЕТ КОММЕНТАРИЕВ

Комментарии