Иван Краско: Гражданский брак — честный, он по любви обычно бывает

0
2062
Иван Краско: Гражданский брак — честный, он по любви обычно бывает
Kwork.ru - услуги фрилансеров от 500 руб.

Реклама на новостном портале Санкт-Петербурга: madam.udacha@gmail.com
Санкт-Петербург. Новости СПб на Facebook

Иван Краско: Гражданский брак — честный, он по любви обычно бывает

АЛЁНА ГРИНЧЕВСКАЯ: Это программа «Папаши». В ней говорим об отцах разных возрастов, профессий, взглядов на жизнь и воспитание детей.

ВАДИМ КОМКОВ: Сегодня у нас необычная программа. Обычно в студии сидит только папаша, а сегодня наш герой пришёл с супругой. Если обычно папа может что-нибудь договорить без строгого взгляда, то здесь не получится –– всё проконтролируют, всё отметят.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Мы очень рады приветствовать в этой студии актёра театра и кино, народного артиста России Ивана Ивановича Краско. Иван Иванович, добрый день.

ИВАН КРАСКО: Здравствуйте, дети мои.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: И приветствую вашу супруга Наталью. Наталья, здравствуйте.

НАТАЛЬЯ ШЕВЕЛЬ: Добрый день.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Иван Иванович, признаемся честно, давно у нас была такая задумка, мечта даже, чтобы вы пришли к нам в гости в эту воскресную программу. Готовясь к эфиру, искала информацию, труднее всего было выяснить, сколько у вас детей. Вы многодетный отец, что прекрасно и замечательно. Вы семь раз становились отцом –– я всё верно посчитала?

В. КОМКОВ: Счастливое число во всех отношениях.

И. КРАСКО: Да, правда.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Семеро по лавкам –– это про вас.

И. КРАСКО: Уже, к сожалению, шестеро.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Многодетный папа –– вы об этом мечтали всегда, либо так распорядилась судьба, что у вас много детей? Может быть, вы сами из многодетной семьи, есть ли у вас братья или сёстры?

И. КРАСКО: Нет, специально я не мечтал, такой задачи перед собой не ставил. Просто у меня есть принцип: если есть союз нормальный, естественный, с женщиной, то назначение женщины –– продолжение рода. В этом нет ничего, на мой взгляд, сенсационного, это, наоборот, природное явление.

В. КОМКОВ: Логичный финал союза.

И. КРАСКО: Вы имеете в виду наш с Натальей? Это естественно, я ей сразу заявил: я хочу от тебя дочку. Она совершенно резонно заявила –– подождать. И я согласился с её аргументами. Дело касается в основном жилья, мы бы не хотели на эту тему распространяться, правда, Натуленька?

Н. ШЕВЕЛЬ: Всё верно.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Время покажет. Иван Иванович, вы впервые отцом стали после 30-ти?

И. КРАСКО: Не совсем так. Галочкая, дочь первая, родилась в 1955-м, значит, мне было 25. Андрюша –– в 27.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Это было решение осознанно? До этого вы учились, в том числе в военном училище, у вас серьёзная страница биографии посвящена ему. Были другие задачи до этого возраста или так сложилось?

В. КОМКОВ: Мечты конкретные, планы какие-то ставили?

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Учёба, работа.

В. КОМКОВ: Всё-таки что было на первом месте?

И. КРАСКО: На первом месте было движение к театру. Это было неосознанное. Тем не менее это не мешало мне с отличием закончить 1-е Балтийское высшее военно-морское училище, стать флотским лейтенантом и быть отправленным на Дунайскую флотилию для командования десантным кораблём. Но там –– как я называю, один год службы звучит как-то не очень красиво –– я прослужил одну навигацию и вернулся. И проучился три года в университете –– потому что надо было работать –– на вечернем отделении филфака. И только через три года я осмелился поступить в Театральный институт на Моховой.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: У вас тогда уже был первый ребёнок.

И. КРАСКО: Да. Вот какая история. Галочка была, а Андрюшенька появился в августе 1957-го года, когда я сдавал экзамены на Моховой. Вы же знаете, что это за нервотрёпка такая. И весь я, конечно, был там, потому что это была такая мечта несдерживаемая никакими силами. Я же из первой семьи ушёл, когда мне заявили: или театр, или мы. И я, даже не задумываясь, попросил собрать чемодан, в основном книги, мне ничего не надо было. А книги эти –– мемуары про театр.

В. КОМКОВ: Насколько я понимаю и помню, Театральная академия, Театральный институт –– это действительно отсутствие выходных, даже праздничных дней. Полная отдача всего времени.

И. КРАСКО: О чём вы говорите –– конечно!

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Нам приходят сообщения от слушателей. Андрей на сайт baltika.fm написал вопрос: «Уважаемый Иван Иванович, с высоты своих лет как вы считаете, нужно ли при заключении брака заключать брачный договор, учитывая нынешние условия жизни? И вообще –– ваше отношение к брачным договорам?».

И. КРАСКО: Договор! Как это звучит. Это, знаешь, на небесах, Андрюшенька. Это гораздо более серьёзно, чем подписанное «обязуюсь», это выше, чем присяга.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: В общем, ваше отношение к этому отрицательное?

И.КРАСКО: Брачный договор, когда они заранее, любящие друг друга, начинают делить какие-то шмотки, извините, –– бред какой! Конечно, я против этого.

В. КОМКОВ: Что и требовалось доказать.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Увы, реалии жизни таковы, что некоторые люди считают, что это необходимо.

И. КРАСКО: Значит, брак по расчёту.

В. КОМКОВ: Вот! Наверное, это очень уместно, потому что сейчас, будем говорить честно, браки часто у нас держатся недолго. Все выскакивают замуж, год-два, а потом гуляй дальше. И, наверное, брачные договоры в этом плане только портят всё, мне так кажется.

И. КРАСКО: Конечно.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Иван Иванович, если вернуться к вашей роли отца, –– понятно, что ролей у вас было и есть много, –– ваши младшие дети родились, когда вам было за 70. Как вы сами полагаете, как вы поменялись за это время как отец?

И. КРАСКО: Конечно, поменялся. Вообще, если с высоты моего возраста посмотреть на прошлое, то надо признаться, что отец я неважный, никудышный.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Почему вы так говорите? В силу нехватки времени?

И.КРАСКО: Потому что становление собственное занимало гораздо больше. И необходимость поступить в Театральный институт заставила меня пропустить первые моменты Андрюшкины, о чём я очень сожалею, но это было вне моей компетенции и воли. В результате Андрюшенька воспитывался мамой –– первенец у неё –– и бабулей, которая обожала Андрюшеньку больше, чем собственную доченьку. Она обожала Андрюшеньку и своего зятя. Это поразительная была женщина, Мария Александровна, Андрюшина бабушка, моя тёща. А дальше было так. Юленька родилась через 9 лет после Андрюши, в 66-м году. И здесь во мне проснулись вот эти родительские, отцовские чувства, что я её взял в роддоме, принёс домой, уложил в кроватке. И прибежали люди, обнаружили в роддоме: а где же ребёнок? - А тут какой-то мужчина его взял и у нёс. И они прибежали и стали трезвонить. И вдруг –– легенда же семейная есть –– разъярённый отец трагическим шёпотом: «С ума сошли? Человек спит!». Вот так я их встретил всех и сразу напугал. Поэтому, как говорили, торжество по поводу рождения Юли было немного скомкано. Потом у неё была кривошейка, и в 5 лет ей сделали операцию, и весь отпуск я её носил на руках. Говорили: это сумасшедший какой-то отец, ненормальный. Потому то она была в панцире гипсовом, и ей трудно было, натирало, и я её просто носил на руках.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: То есть с Юлей вы уже времени проводили больше, невзирая на занятость, на вашу профессию?

И. КРАСКО: Конечно, гораздо больше. А дальше произошла знаете какая вещь? Когда Юленька родила мне Ксюшу, вот здесь обнаружилось, что у дедушки родительские или материнские, как угодно назови, чувства, увеличились. И этот человечек для меня один из первых дружков, хотя ей сейчас уже много лет, и она вполне возможно скоро сама станет мамой.

В. КОМКОВ: То есть можно сделать вывод, Иван Иванович, что с рождением Юли произошёл тот самый перекос в сторону семьи?

И. КРАСКО: Конечно.

В. КОМКОВ: Когда у вас такое количество внуков и детей, как разрываетесь, на всех ли хватает дедушки, папы?

И. КРАСКО: У меня востребованности сейчас довольно высока, и меня это устраивает. Я и в театре имени Комиссаржевской работаю, и есть антрепризные спектакли, изредка кино. И одна беда сейчас, ребята, я вам честно скажу, –– зрение. Мне сейчас всё труднее читать на радио, а радио –– это для меня такая отдушина.

В. КОМКОВ: Почему именно радио?

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Я слушаю голос Ивана Ивановича, наслаждаюсь этим.

В. КОМКОВ: Да, можно молчать, ничего не говорить.

И. КРАСКО: А я вам объясню. Я для себя уже давно понял. На сцене нужен свет, который лепит в глаза, нужны декорации, в которых ты должен ориентироваться и чувствовать себя как рыба в воде. Ты надел определённый костюм, у тебя есть грим, у тебя есть условия, заданные драматургом и режиссёром, которые ты должен выполнять. На радио я всё это могу представить себе в идеальном, мне только одному видимом, варианте. И я называю своё присутствие на радио –– душа у микрофона. И когда хороший, талантливый режиссёр, с которым мы находим взаимопонимание, то это великое счастье. И многие работы на радио в фонотеке как золотой фонд сохраняются. Мне это очень приятно. Конечно, для меня это отдушина. Со временем я попрошу у них сделать мне копии и уйду окончательно на заслуженный отдых. И мы с Натальей Александровной будем слушать. Какие есть записи, Боже мой!

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Надеемся, что заслуженный отдых не скоро случится. Не подписавшийся слушатель спрашивает: «Иван Иванович, как вы относитесь к гражданскому браку (сожительству)? Спасибо».

И. КРАСКО: Гражданский брак –– это же честный брак, он же по любви обычно бывает.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: То есть официальный, по вашему, это обратная история, нечестный.

И. КРАСКО: Как вам сказать. Иногда ведь заключение брака бывает по обстоятельствам, не всегда зависящим от соединяющихся, или, как говорят, брачующихся. А гражданский брак –– это добровольный союз любящих друг друга людей. Не вижу в этом ничего плохого, кроме последствий, когда начинают делить наследство и прочие вещи: и вообще кто она такая, они даже не зарегистрировались! Всё это мура, это всё формализм.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Однако вы всё-таки предпочитали и предпочитаете официально оформлять отношения с женщинами, которых вы любите.

И. КРАСКО: Наталюшка ещё довольно молодой человек, и поэтому я считаю своим долгом узаконить ту часть остающегося после меня, чтобы она имела на это право. Если бы у нас с ней был гражданский брак, то я не очень убеждён, что прямые наследники отнеслись бы к ней как полагается, как я, по крайней мере. У меня есть такие опасения, я не боюсь о них говорить, я знаю жизнь.

В. КОМКОВ: Пишет нам Виталий: «Такая большая разница в возрастах у ваших супруг и детей. Всё-таки есть какое-то взаимодействие между ними, подсказывают ли они что либо друг другу, дают ли советы по хозяйству?». Это, наверное, больше даже к Наталье вопрос –– какое-то взаимодействие всё-таки есть?

Н. ШЕВЕЛЬ: Я стараюсь всегда относиться к детям Ивана с почтением и уважением, вообще ко всем членам семьи. Я сейчас живу с супругом в квартире, где с нами живёт уже наш общий внук, сын Андрюши Краско, Кирилл Андреевич Краско. И мы всегда дружим, всегда взаимодействуем. Я открыта для всех, люди это видят.

И. КРАСКО: Тебя спросили про взаимоотношения с мужем.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Про это в том числе.

В. КОМКОВ: Например, совет типа –– готовите чай с сахаром, кладёте две ложки, вам говорят: да ты что, надо три ложки!

Н. ШЕВЕЛЬ: Мы на самом деле очень хорошо друг друга знаем, поэтому даже такие бытовые темы не стоит обговаривать, потому что для нас это очевидно. То есть у нас настолько гармоничный союз, что эти бытовые вопросы, и даже не бытовые вопросы, априори понятны. Я заранее уже знаю, что так бы он хотел, так бы ему нравилось.

И. КРАСКО: Виталий, я тебе отвечу. Чашка кофе, которую я готовлю для Натальи и приношу, когда она ещё в постели, это не столько для неё, это уже моя потребность. Учись этому.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Золотые слова. Продолжим. Смс к нам приходит достаточно много. Иван спрашивает: «Общаетесь ли вы со своими бывшими жёнами? Если да, то нет ли ревности со стороны вашей нынешней супруги Натальи?».

И. КРАСКО: Есть, конечно, почему же нет.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Ревность?

И. КРАСКО: Конечно. Я встречаюсь с Натальей Николаевной, а не встречаться с ней я не могу, потому что она мама Вани и Феди, и у меня к ней ничего отрицательного нет, я не осудил её за перемену наших отношений, это её право, она свободный взрослый человек.

Н. ШЕВЕЛЬ: Не совсем ревность я бы это назвала. Я как здравомыслящий человек понимаю, что он не может отказаться –– и я бы никогда не настаивала на том, чтобы его бывшая семья к нему не касалась, это не возможно.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Вы знакомы с младшими сыновьями Ивана Ивановича?

Н. ШЕВЕЛЬ: Да, конечно.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Вы вместе общаетесь, как-то проводите время?

И. КРАСКО: Они приходят к нам.

Н. ШЕВЕЛЬ: Они приходят, да и летом, когда мы всей семьёй на даче, мы иногда можем пошутить, посмеяться.

И. КРАСКО: И повоспитывать вместе.

В. КОМКОВ: Кого?

Н. ШЕВЕЛЬ: Друг друга.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: А сколько им сейчас лет, Иван Иванович?

И. КРАСКО: Ване будет в августе 14, а Феде через 25 дней, 26 февраля, 12.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Такой сложный возраст, особенно для мальчиков. Как справляетесь? Есть ли секреты?

И. КРАСКО: Их Наталья Николаевна хорошо определила. Ваня танцует, причём уже городские конкурсы выигрывает иногда. А Федя музицирует –– виолончель, пианино.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Изначально это была идея вашей бывшей супруги –– направить мальчиков по такому творческому пути развития? Может быть, спорт маячил? Или сразу было понятно?

И. КРАСКО: Да летом они и на велосипедах гоняют, и плавают.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: То есть всё совмещают, всё успевают?

И. КРАСКО: Да, конечно. И футбол, конечно.

Н. ШЕВЕЛЬ: Они очень гиперактивные дети, они как-то умудряются успевать всё. Единственное, что школу они как-то отодвигают.

И. КРАСКО: Да, причём Ваня пользуется уже тем, что он становится известным. Они оба учатся в гимназии №2. Он позволяет себе после конкурса, который, кстати, иногда затягивается до полуночи, утром сказать: какая гимназия, у меня живот болит.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Ну, он артист. Или поблажек не нужно давать в таком случае?

И. КРАСКО: Я говорю: ты мужик или нет, твоя главная задача всё-таки –– гимназия. Ты что, хочешь танцором быть, ногами дрыгать?

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Жёстко!

В. КОМКОВ: Человек, который настолько близок к искусству, вдруг говорит: как так, ногами дрыгать? Неожиданно!

И. КРАСКО: Я считаю, это для мужика несерьёзное дело.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Иван Иванович, значит ли это, что вы будете настаивать на получении мужской профессии, не актёрской, в отношении ваших младших сыновей?

И. КРАСКО: Мне надо, чтобы они были людьми прежде всего. Например, когда подойдёт время служить им в армии, мой ответ будет однозначный –– да! Обязательно! Я считаю, что этот год, полтора года службы в армии человека делает именно мужиком, воспитывает в нём патриотизм. Он должен быть естественным, а не вбитым. Боевики и прочие –– не патриоты, а рвачи, торгаши те же, они только ради наживы занимаются этим, для них жизнь человеческая становится товаром.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Хочу Наталью подключить. Уговариваете вы про дочери, читала я тоже. Но если родиться сын, Наталья, вы будете за то, чтобы отдать его в армию?

Н. ШЕВЕЛЬ: Вы знаете, у меня очень неоднозначный ответ на этот вопрос, потому что я понимаю Ивана Ивановича. Когда-то в советское время действительно был патриотизм и становление как мужчины. Сейчас мне очень сложно на этот вопрос ответить, потому что я не знаю. Разные у меня были знакомые, которые служили в армии, и кто-то говорил: да, действительно я стал сильным, у меня появился режим. А кто-то, наоборот, бежит и говорит: не дай бог. Разные части, наверное, бывают, разные случаи. Не знаю, мне сложно ответить.

В. КОМКОВ: Мне-то кажется, что сейчас первым делом все заранее бегут в институт, чтобы вообще несколько лет к этой теме не возвращаться.

И. КРАСКО: Трусливый подход.

Н. ШЕВЕЛЬ: Гуманитарный подход. А если он будет историком, я буду только за.

И. КРАСКО: Конечно, дай бог, чтобы не было этих распрей и таких международных отношений, как сейчас. Для чего нужны вообще эти вооруженные силы? Охранять! Только охранять! Потому что ожидают нападения и друг друга боятся, и друг друга запугивают. Вот и всё. И на это тратится такая часть национального дохода. Это, философски говоря и гуманитарно подходя к этому, конечно, какая-то преступная ситуация.

Н. ШЕВЕЛЬ: Я думаю, люди в блокаду так не думали.

И. КРАСКО: В блокаду фашизм напал, защищаться надо было.

Н. ШЕВЕЛЬ: Армия нужна для защиты.

И. КРАСКО: А кто нападает? Друг друга пугают –– вот Обама с Путиным.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Я напоминаю, что у нас программа «Папаши» в эфире, а то как-то мы переметнулись.

И. КРАСКО: Я военный человек по одному из образований.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Мы об этом не забываем. Иван Иванович, всё-таки хочется узнать, какой вы отец? Чего больше было, а может быть, и есть: демократии либо строгости, жёсткости?

И. КРАСКО: И то и другое было. Но если спокойно посмотреть на это, то я всё-таки думаю: прежде всего, родителям надо быть личным примером для детей. Как родители живут –– они ведь впитывают, как губка. Они всё видят, всё понимают, иногда даже тоньше, чем родители. Второе, дело мужа, отца, дедушки –– материально обеспечивать, поддерживать, если не целиком, то хотя бы частично, по мере возможности. Когда мы с Натальей решили пожениться, находились люди, которые абсурдно совершенно говорили: ну конечно, ещё бы, он артист, да ещё народный, он миллионер! Какой миллионер? 30 тысяч у меня зарплата народного артиста. Я не певец этой попсы, которая зарабатывает –– а я знаю, что они зарабатывают –– в тысячах евро за выступление. Да куда мне лезть, куда Наташке? Она об этом знает, и она совершенно это в расчёт не берёт. И какой может быть расчёт, когда мужчина и женщина находят друг друга духовно. Как говорил Антон Павлович, браки совершаются на небесах. И я в это верю. И Наталья той же породы человек.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Хотелось бы узнать, балуете ли вы детей?

И. КРАСКО: Я балую. Но это уже сентиментальность возрастная, так же как моя дистрофия по поводу зрения. Возрастное у человека происходит. Но твёрдость остаётся. И между прочим, мне достаточно строго посмотреть на Ваню или Федю, и они понимают гораздо больше всяких нотаций, что так или иначе себя вести не следует, что папа не одобряет.

В. КОМКОВ: Без ремня?

И. КРАСКО: Без ремня.

В. КОМКОВ: Ни одного из наших гостей мне ещё не удалось подловить на этом.

И. КРАСКО: Было время до 7 лет где-то, я им объяснял: значит так, головой не понимаешь, не работаешь, придётся пониже спины использовать место. Достаю ремень –– эть, дёру. Ага, всё поняли. Не обязательно применять.

В. КОМКОВ: И сразу до головы всё доходит.

И. КРАСКО: Примерно как в отношениях между нашими странами.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Вопрос пришёл от Татьяны: «До скольких лет нужно воспитывать детей? Нужно ли продолжать воспитывать сорокалетних детей? И может ли ваша нынешняя супруга, Иван Иванович, чем-то помочь в плане совета вашим детям?».

И. КРАСКО: Ежели сорокалетнего долдона нужно ещё воспитывать, то значит, прошедшие годы прошли зря. Я иногда встречаю мужиков такого возраста, а они всё держатся за мамину юбку, никакой самостоятельности. Я одобрительно отношусь к любви к маме, это действительно святое чувство, но для чего же, собственно, человек достигает зрелого возраста? Для того, чтобы продолжать свою жизнь, заводить свою семью. А мамы, которые иногда отвращают из любви к ребёнку этого же самого любимого ребёнка, своё чадо, от того, что он предназначен делать в жизни, и навязывает ему работу юриста или торговца, финансиста, потому что он должен быть обеспечен в жизни, –– это же ужас!

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Иван Иванович, вы сами сказали: мужчина и танцы несовместимая история.

И. КРАСКО: Ребятки, Ваня ещё несозревший человек. Ваня, по крайней мере, не болтается во дворе и на улице. Если он заинтересуется, если он будет убеждён и станет потом таким, как Миша Барышников, я ничего не буду иметь против. Только оставайся ты сам человеком, свой стержень мужика не утрачивай! Не увлекайся аплодисментами! Поэт! не дорожи любовию народной. Восторженных похвал пройдет минутный шум. Это же, ребята, уже давно всё разъяснено в нашей жизни.

В. КОМКОВ: Опустим профессию, опустим работу, а, например, будущую супругу для дочери, сына, внука как-то будете оценивать?

И. КРАСКО: А я всегда оцениваю. Я сразу раскрываю суть поступка. Они могут на словах столько налепить. А я говорю: а по сути ты вот что делаешь. Опа! Иногда для них самих открытие, и Наталья тоже не исключение. Я педагог номинальный, можно сказать, театральный. На первой же встрече я им сказал: Станиславский для меня авторитет, а он сказал: научить быть актёром нельзя, а научиться можно. Вот это «-ся», «себя» –– и марш работать. Берите от нас, педагогов, всё, что мы умеем, всё, что мы знаем, –– и вперёд! Иначе проку не будет. По блату не становятся актёрами, это совершенно точно.

В. КОМКОВ: Пишет нам смс-сообщение Анастасия: «В какой момент вы поняли, что вы состоялись как Человек? Были моменты, которые вы хотели бы прожить по другому?».

И. КРАСКО: Да как тебе, Настюша, сказать? Когда человек осознаёт себя состоявшимся? Это, пожалуй, прерогатива других людей. Здесь ведь самое главное, чтобы душенька твоя была спокойна, что ты делаешь то, что тебе нравится, что ты делаешь это не во вред другим людям, в собственное удовольствие, и ты начинаешь понимать, что ты растёшь, и тебе хочется ещё большей точности в профессии. И при моих 85-ти годах мне не зазорно бежать в театр. Наоборот, если у меня нет спектакля, мне тоскливо, и я ищу какое-то развлечение в телевизоре и могу смотреть разную дребедень, которую там показывают, если нет ничего достойного. Я вынужден просто из-за зрения своего слушать больше. Радость, удовлетворение от того, что ты нужен людям, –– может быть, вот это самое главное.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: У нас звонок. Добрый день, вы в эфире. Здравствуйте, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Николай. Мне 57 лет. У меня сынишка, ему 4 годика. Я преклоняюсь перед Иваном Ивановичем, он молодец. Хорошо всегда иметь в таком возрасте такое положение.

И. КРАСКО: Догоняй, догоняй, Коля.

СЛУШАТЕЛЬ: У меня вопрос к Ивану Ивановичу: нет ли у него родственников репрессированных, в частности Краско Фёдор Васильевич, Новая Ладога –– ничего не говорит ему?

И. КРАСКО: Значит, Краско Фёдор Васильевич –– не знаю, а Бахвалов Фёдор Афанасьевич, мой дядя, в Кронштадтском мятеже погиб. Вот это я точно знаю, потому что когда один кинематографист стал собирать материалы, я ему эту фамилию назвал. В детстве у нас было запрещено называть имя дяди Феди –– понятно, в советские времена. Поэтому меня коснулось это, коснулось. А вот так, чтобы были какие-то карбонарии, которые осмелились против Сталина, против системы, такого у нас не было. Мы были добропорядочные, исполнительные. Я после войны пошёл на флот усиливать ряды вооружённых сил. Но ничто не удержало меня. Желание стать артистом победило всё равно, ввело меня всё-таки на нынешнее положение.

В. КОМКОВ: Иван Иванович, касательно отдыха, как вы проводите время не в театре?

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Наталья про дачу сказала.

И. КРАСКО: Натуля расскажет. А мне нравится, когда она выдвигает то или иное предложение.

Н. ШЕВЕЛЬ: Если у нас получается, мы, конечно, любим выезжать на дачу, там большая часть нашей семьи. Ваня очень любит посещать баню, для него это просто отдушина какая-то.

И. КРАСКО: Как и радио!

Н. ШЕВЕЛЬ: Если мы в городе, конечно, мы стараемся ходить на какие-то новые премьеры. Уже вышел мультфильм, который мы обязательно посетим. Это «Кунг-фу Панда 3». Спасибо Ивану, что он всегда прислушивается к моим желаниям. Чаще всего наш досуг –– это сугубо мои предложения. Ходим на юбилеи, на мероприятия разные.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: А есть такие мероприятия, куда Иван Иванович точно не пойдёт.

Н. ШЕВЕЛЬ: Я тоже туда не пойду. Я не говорю, что это плохо, но на дискотеки и в клубы он точно не пойдёт.

И. КРАСКО: Западло.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Иван Иванович, упомянули вы сейчас сложные годы нашей истории. Детство ваше пришлось на довоенное время. Что-то вы рассказываете вашим детям, о том сложном времени?

И. КРАСКО: Ну конечно.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Что вы хотите, чтобы они вынесли из ваших рассказов, чему научились?

И. КРАСКО: Чтобы они учились понимать суть, потому что, по крайней мере, две стороны есть у каждого явления, как у каждого предмета. Есть контуры, есть внутреннее содержание. Например, как можно оценить, когда мой брат Василий ушёл в сыновья полка, ушёл в лес –– в Сарженку –– из Вартемяг. А пришёл командир полка бабу Полю нашу спросить, согласна или она. Попросил потом разрешения прислать полкового художника для оформления стенной газеты, где «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «За Родину, за Сталина!». И вот при перерисовывании портрета Сталина с открытки, разлинованной на квадратики, увеличил художник Шуляк этот портрет Сталина в газете. А политрук, который пришёл через три дня, обнаружил, что Сталин на газете похудел: это почему у тебя, Шуляк, товарищ Сталин похудел? Этот Шуляк, который мне очень нравился, –– у него такой красивый почерк, и вообще такой обходительный украинец был –– сказал: так война же, товарищ политрук. Баба Поля это приняла как истинную правду. Она сказала: вот, всем тяжело, даже Сталину. А Васька, который прибежал после уходя Шуляка с газеты, –– политрук сказал: возвращайся в часть –– кричит: Шуляк-то враг народа оказался, Сталина исказил, расстреляли вчера! Мальчишка. Он за чистую монету всё это принял. А я думаю. А причём тут сам Сталин? Конечно, система, которая была им создана с помощью Ежова, Берии, –– это всё понятно. Но! Политурк –– центральная фигура. Этот карьерист! Что ему судьба этого Шуляка. Вот такие вещи я стараюсь внушить своим детям, чтоб они понимали.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: У нас осталось две минуты. Примем звонок. Добрый день, вы в эфире. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Юрий Григорьевич. Большое спасибо вам за то, что вы пригласили эту семейную пару: во-первых, за их русскую культуру и формат общения. Это не школьная дискотека, не трёп, а спокойный разговор. А вопросов у меня к нему не может быть, потому что это порядочные люди, а порядочным людям вопросов не надо задавать.

И. КРАСКО: Спасибо, родной.

В. КОМКОВ: Всё-таки вопрос, наверное, последний мы успеем задать. Всем ему обязательно задаём. Чему вас учат ваши дети? Чему вы уже от них научились?

И. КРАСКО: Ребятки, я же, видимо, никогда не стану замшелым пнём, потому что я вижу, что эти их или шалости, или нежелание идти в школу отражают в себе истинную суть содержания школьного образования нынешнего. Эти тестирования постоянные. Ребятки, эти интернеты, куда они ныряют, и там их привлекают только игры, а чтение совершенно заброшено. У меня три кита. В юношеском возрасте я прочитал «Войну и мир» Льва Николаевича, я прочитал Сомерсета Моэма, «Сагу о Форсайтах», и Ромена Ролана, «Очарованную душу». Это у меня, как три кита, на которых я вплыл в зрелость, потому что это действительно те произведения, которые дополнили недостающий мне мир мечты, романтизма, любви истинной, да и вообще гуманизма.

А. ГРИНЧЕВСКАЯ: Спасибо вам за беседу. Напомню, в гостях у нас был актёр театра и кино, народный артист России Иван Иванович Краско вместе с супругой Натальей. Ждём вас снова в гости.

Н. ШЕВЕЛЬ: Спасибо.

И. КРАСКО: Спасибо.
Источник

НЕТ КОММЕНТАРИЕВ

Комментарии